Проработав какое-то время — невольно начинаешь понимать, что оплата такого труда очень уж скромна и несправедлива. Появились мысли о том, что один из ящиков не обязательно ставить на палету, а можно, например, быстро и незаметно положить в багажник машины, которая была припаркована вблизи от контейнеров. Так и сделали. Мы рассчитали время отсутствия штаплера и в этом промежутке успевали загрузить в тачку несколько разных ящиков. Делать это было очень страшно, так как могли заметить и сообщить в полицию, но «русские не сдаются!» Мы поочередно, в спешке, спрыгивали с контейнера и закидывали груз в багажник. Так получилось, что в один раз к машине побежали одновременно два человека, один из которых был я. Забросив ящик в багажник, на эмоциях, сразу же начал закрывать его, чтоб бежать обратно на рабочее место и не заметил как ударил им по макушке своего товарища, который в своё время, пригнувшись, укладывал туда свой груз. Это было нечто — и смех и грех! У моего друга, в итоге, шишка на голове, а у нас с другими ребятами слёзы на глазах от смеха — это же надо, в такой ответственный и опасный момент, создать столь идиотскую ситуацию.
Немного накопив денег — я с огромным облегчением ушёл с этой работы и начал заново учиться на водительские права.
Параллельно всем, для меня не нужным, делам — мы с Джоном продолжали репетировать. Я писал песни и мы отрабатывали их уже в зале, на публику. Кроме песен с речитативами я заинтересовался написанием дворовых композиций, под гитару. Начали рождаться такие хиты как «Встреча», «Одинокая звезда», «Война». Тогда они были ещё набросками и на «репах» мы их не исполняли.
Начались проблемы в школе — посещений за год было намного меньше, чем прогулов и меня оставили ещё на один год, предупредив, что если я и дальше буду «забивать» на учёбу, то меня отчислят. Но лучше не стало, ведь кроме того, что я сам с трудом ездил в школу, так ещё и Джон, по утрам, когда мой автобус открывал двери на его остановке, где он спокойно стоял и курил сигарету, нагло выманивал меня выйти из него! Понятное дело — я выходил и всё время занятий мы шарахались с ним по городу.
В свои 18 лет я, наконец-то, получил свою заветную пластиковую карточку, которая разрешала мне ездить за рулём без надзирателей. Сделал я это с 7ого раза. Радости не было предела и я сразу начал атаковать папу, чтоб тот, в свою очередь, давал мне ездить на семейном автомобиле, но батю не совсем радовал тот факт, что молодой пацан, без опыта вождения, будет по полной юзать тачку, на которую и так едва накопили и «выжимать из неё все соки». Я искал любой повод, чтоб покататься: «А давай маму с работы заберу» или «Может, в магазин съездить? А вы отдыхайте» и тд. Но папик явно не собирался прогибаться под моим натиском и в основном все его ответы были не в мою пользу.
Как-то, на выходных, мы с пацанами из нашей компании решили поехать на известную немецкую дискотеку под названием «Ziegelei» (Цигеляй), что оно обозначало — мало кто понимал, но с дословного перевода читалось по-русски как «Кирпичное яйцо». Машина была отца моего товарища, но тот, в отличии от меня, постоянно ездил на ней, чему я очень сильно завидовал и к тому это был пассат в абсолютно новеньком кузове. В нашем кругу такая тачка была практически пределом мечтаний. Самое прикольное, что шофёром, на обратный путь, решили выбрать меня, так как все планировали выпить. Я чуть не описался от счастья и с радостью согласился.