Школа для меня не составляла абсолютно никакого интереса. Я ездил туда изредка, потому что это было необходимо.
В моём классе были почти одни немцы и только двое ребят, которых я сразу не признал, оказались русскоязычными. Это был высокий парень – Миша, и шустрая девчонка – Светлана, которые уже во всю общались с одноклассниками. Когда я жутко тупил и не понимал, чего от меня хочет учитель, они старались мне помогать и переводили как могли, но было видно, что их смущает это, так как весь класс оборачивался и смотрел, как их друзьям приходится общаться на неведомом им русском языке.
На переменах я познакомился ещё с другими ребятами-эмигрантами и в скором времени мне стало понятно, что смыслом моего нахождения на уроках стало ожидание тех самых перемен, чтоб опять пообщаться на русском.
Родителям же я «втирал», что всё идёт по плану и моя адаптация проходит успешно, на что они доверчиво кивали головой и пытались заниматься своими делами. Им было намного сложнее чем мне, ведь в их возрасте — заниматься поисками себя и учиться заново разговаривать, доставляло чертовски много хлопот. Например папе, чтоб ему подтвердили диплом, который он получил в России, нужно было сначала посещать курсы немецкого языка, потом сдавать экзамены, а потом уже искать работу по профессии, что было практически невозможно, так как людей с акцентом, в Германии, неохотно брали на высокопоставленные должности. Наши люди, с высшим образованием, в большинстве случаев, становились обычными рабочими и устраивались на склады, заводы и тд…
Моя мама же не стала сильно заморачиваться и после языковых курсов, которые прошла на отлично, сразу же устроилась на работу сиделкой в дом престарелых, где и проработала, в итоге, больше 20 лет, до самой пенсии.
Вскоре наша компания прибавила в численности. Мы познакомились ещё с двумя парнями, Вовка Шрайбер и Вовка Хельмер. Это были 2 товарища, которые знали друг друга ещё со времён лагеря переселенцев. Они, как и все мои друзья, тоже переехали в Германию из Казахстана.
Оказалось, что Вовка Шрайбер тоже занимается музыкой, но в отличии от меня он не сочиняет песни, а поёт уже известные на свадьбах. То есть его приглашают за деньги — провести музыкальное сопровождение. Так же родители ему приобрели всю необходимую аппаратуру для этого: стойки, микрофоны, большие колонки и, соответственно, хороший синтезатор.
Мы сразу же нашли общий язык и решили попробовать музицировать вместе. Я показал ему записи на кассете, наброски имеющихся текстов и мы не долго думая начали подбирать на его синтезаторе аранжировки. Стиль моего написания ему пришёлся по вкусу. Это были речитативы, положенные на приятную гармонию и запоминающийся, мелодичный припев, в котором можно было проявить свой голос, чем Вова Шрайбер явно обладал. Мои песни не были похожими на обычный, монотонный реп, а звучали очень попсово, что придавало жанру абсолютно новый окрас, которого почти ни у кого ещё тогда не было. В каких-то треках Володя даже придумывал свои версии припевов и иногда мы оставляли их. Так, например, родилась песня «Ты у меня одна».