Ему было непривычно услышать песни с использованием речитативов в связке с мелодичными, попсовыми припевами, в которых к тому же присутствовал интересный смысл. На тот момент для Володи это было что-то абсолютно новое и непонятное, так как в его привычном плейлисте укоренились стандартные треки самых известных, попсовых групп типа Ласкового мая или Нэнси.
Тогда я ещё не услышал, на что был способен Вовка в музыкальном плане, но всё равно предложил ему исполнять эти песни со мной, так как прошло уже много времени, с тех пор как мой первый напарник ушел из группы, и я горел мыслью опять создать творческий тандем, что бы скорее показать своё музыкальное изобретение людям.
В первую очередь Вове нужно было заучить тексты. Меня интересовала в них смена голоса при исполнении и я предложил распределить партии пополам. Куплеты поочередно, а припевы вместе либо в унисон, либо в двухголосии.
В итоге тексты он заучивал без особых проблем, а вот исполнение очень сильно хромало. Я, как автор, слышал эти песни по-своему и всячески пытался показать ему как нужно делать, но у Вовы либо не срабатывала дикция в речитативах, либо мы не слышали друг друга в двухголосиях и жутко мазали. Реп отрабатывали по слогам, громко и вслух открывая широко рот. Этому методу меня учили ещё в музыкальной школе, в хоре. Выглядело это очень смешно и мы не могли сдержаться, чтоб тупо не заржать, но после минутки слабости, усердно продолжали дальше. Что-то начинало получаться и мы с гордостью исполняли песни целиком раз за разом, представляя, что это происходит на публику.
Параллельно я продолжал сочинять. К сожалению или даже к счастью мой новый напарник не обладал этим навыком, так как даже никогда и не пробовал писать, но своим присутствием регулярно поддерживал меня и преподносил какие-то идеи. Честно сказать, я даже был рад тому, что Володя не умел писать песни, так как у меня присутствовал авторский эгоизм и мне не нравилось, когда кто-либо пытается внести свою лепту. Это моя песня, мой мир! Я, чтоб не обидеть, аккуратно уходил от чужих идей и внедрял свои. От компаньона мне нужны были только исполнение и моральная поддержка.
После того как мы добились, более-менее, нормальных результатов — сразу задумались о записи. Подключили Ямаху к компьютеру и посадили за него моего друга, Володьку Ляйнвебера, чтобы тот, в свою очередь, контролировал весь процесс, а мы сконцентрировались на исполнении. Нужно было в реальном времени, от начала до конца, безошибочно, спеть трек и ещё давить на кнопки пресетов на синтезаторе, чтоб создавать переходы между куплетами и припевами. В общем, картина выглядела так: Вова Ляйнвебер сидел за компом, я за синтезатором, а Вовка Панченко держал микрофон и подсовывал его то мне, то себе , то мы вместе сближались головами, чтоб звук шел одновременно от обоих в сторону микрофонной мембраны.
За несколько часов кое-как записали 18 песен. В них было множество исполнительских ошибок, но переписывать заново — просто не было сил.
Далее мы перенесли плоды работ с жесткого диска на «Балванку» и уже держали в руках наш самый первый демо-альбом.
Понятное дело — мы начали сразу же показывать его всем друзьям и знакомым, которые в свою очередь с большим рвением просили сделать копию для себя, в чем мы не имели права отказать. Таким образом и произошло первоначальное распространение моего творчества.